преподаватель физики, г.Москва
«МЫ САМОВАР НЕ ПРОХОДИЛИ…»
Я УСЛЫШАЛ эту фразу полвека назад на целине. Нас - группу студентов МИФИ забросили в Казахстанскую степь совместно с учащимися техникума общественного питания. У нас были одни мальчики, у них - одни девочки. В хижине, где мы жили, обнаружилось только одно удобство - старый медный самовар. Находка вызвала всеобщий восторг, после которого последовало вполне логичное предложение:
- Девчонки! Приготовьте чайку!
Вот тут то я и услышал развеселившую меня фразу:
- А мы самовар не проходили…
Надо было пройти полвека, чтобы я осознал, насколько симптоматичной была эта фраза. Она обозначила начало распада нашей образовательной системы. Еще по инерции старая когорта учителей продолжала выпускать из школ умеющую мыслить молодежь, еще ломились от конкурсов двери вузов, еще вступали в яростный спор технари и филологи, романтично именующие себя «физиками» и «лириками». Мы все еще гордились своей лучшей в мире системой образования, но уже ощущалось «что-то неладное в школьном королевстве». Медалистов становилось меньше, троечных аттестатов больше. Как следствие стали снижаться конкурсы в технические вузы и, соответственно, качество молодого инженерного пополнения страны.
Распад образовательной системы происходил с ускорением, и уже к середине девяностых годов прошлого столетия среднестатистический обладатель аттестата зрелости выглядел бы умственно отсталым рядом с троечником пятидесятых годов. Я не случайно употребил термин среднестатистический, так как прекрасно понимаю, что вопреки системе есть и таланты, и гении. Но это единицы. Техническую и технологическую культуру страны определяет многомиллионная армия инженеров, а это, согласно математике, - статистический ансамбль, свойства которого определяют усредненные величины, а десятки гениев и талантов на этом фоне - неизбежная флуктуация, никак не являющаяся продуктом системы.
Сразу оговорюсь, в этом «эссе» речь пойдет только о техническом образовании. Сорок лет преподавания физики, двадцать лет исследований процесса обучения и педагогических экспериментов, надеюсь, позволяют мне высказать некоторые мысли и предать огласке выводы, к которым я пришел.
Катастрофическое состояние образовательной системы сегодня очевидно. Преподаватели технических вузов с грустью подтвердят, что 70% выпускников - «бракованная продукция», непригодная для инженерной работы, и не просто непригодная, а опасная. О чем свидетельствует постоянно растущая статистика техногенных катастроф и аварий.
Дипломы наших вузов давно перестали котироваться за рубежом, и это несмотря на то, что большинство из них превратились в университеты. И «за бугром», и у нас понимают, что в неразберихе, хаосе и продажности кризисных лет под шумок и техникум мог превратиться в академию. Угар девяностых внезапно превратил учителей школы и профессорско-преподавательский состав института в нищее сословие. На местах остались только люди пенсионного и предпенсионного возрастов. Просто кроме учительства они уже ничего делать не умели (или не могли по здоровью). Молодежь разбежалась по ларькам - детей надо кормить каждый день, а не в отдаленном светлом. . . Тут не до преданности профессии, речь шла о выживании.
Так в нашем учительстве образовался вакуум. Справедливости ради надо отметить, что этот вакуум наметился раньше, в семидесятых-восьмидесятых годах прошлого столетия, когда была расхожей фраза: «не поступил, куда хотел, иди в педагогический». По зову сердца педагогами становились единицы, остальные кто в силу обстоятельств не пошел работать по специальности, а кто и вообще не собирался возвращаться в школу. Кому было дело до качества обучения? Свой вклад в развал образования внесла и управляющая образованием государственная бюрократия.
Но об этом ниже.
Но об этом ниже.
Чтобы взявший в руки этот текст не отбросил его со словами: «Фу, опять критиканство!», скажу, - после ответа на извечный русский вопрос - «кто виноват?» обещаю попытаться дать ответ и на другой, вечно актуальный - «что делать?»
С 1975 года в течение ряда лет я работал в университете в одной из североафриканских арабских стран. Самым неожиданным для меня стало своеобразие мыслительной деятельности большинства студентов. Сначала мне показалось, что я попал в среду людей с удивительными способностями. Стоило студенту один раз пробежать глазами страницу текста, и он мог повторить ее тут же чуть ли не дословно! Молодежь усваивала иностранный язык легко и непринужденно, казалось, не прилагая к этому никаких усилий. Девочка пяти лет (отец араб, мать русская) свободно говорила (кстати, и читала) на французском, играя с соседскими арабскими детьми болтала по-арабски, забегая к нашим детям говорила по-русски лучше многих наших.
Но потом обнаружилось другое. Я имею в виду очень слабую логическую память и плохое абстрактное мышление. Изложенный логический материал (я преподавал физику) через пару дней начисто выветривался из головы, и все можно было начинать с белого листа. На семинаре была разобрана задача про тело, соскальзывающее с наклонной плоскости. На контрольной работе я дал ту же задачу, только наклонил плоскость в другую сторону. И вдруг услышал: «Месье, мы эту задачу не решали».
Консулат и руководители коллективного контракта объясняли эту особенность местного менталитета, направленностью многовекового колониального образования. Мол, французы готовили из арабов хороших исполнителей, а не творческих руководителей. Может и так, но справедливости ради скажу - были среди студентов и прекрасно подготовленные, математически образованные. Это были, как правило, выпускники элитных лицеев. Но их было немного, и они погоды не делали.
Когда через три года я вернулся домой, то с удивлением обнаружил тот же синдром у наших школьников и даже у студентов. Вот образчик нового мышления «среднестатистического» школьника. Разглядев на рисунке к задаче треугольник, ученик пытается прилепить к нему теорему Пифагора (сейчас и ее-то не каждый знает).
- Почему ты решил, что треугольник прямоугольный?
Ответ потрясает своей логикой:
- А разве он не прямоугольный?
Ученик просто уверен, что других треугольников не бывает, а если и бывает, то такой сложный треугольник в школе не проходят.
- С чего надо начинать решение задачи?
Наиболее популярный ответ:
- Надо найти формулу и подставить числа.
- А если готовая формула не нашлась?
- Значит, задача плохая.
И потрясающее равнодушие к результату. Уже написана пара уравнений, физика закончилась, остался мучительный процесс нахождения одного из двух неизвестных. Совершая массу алгебраических ошибок, которые учителю приходится исправлять по ходу дела, добираемся до ответа.
- Тебе не стыдно за твое неумение?
- А вы что, никогда не ошибаетесь?
И дремучая скука во взгляде. Становится страшно. Может, этот человек завтра будет строить аквапарк…
Изменения в менталитете школьника, а затем и студента, стали настолько очевидными, что реформирование системы образования, запоздавшее лет на тридцать - сорок, превратилось в проблему номер один для будущего страны. К сожалению, внятного ответа на вопрос «что делать» пока никто не дал.
- Может, наши детишки сильно перегружены?
- Надо уменьшить количество обязательных часов и упростить программы!
Может, и так. Только я вспоминаю, что в четвертом классе сдавал чуть ли не десяток экзаменов, и ничего. Потом сдавал в пятом, в шестом и так до десятого. Но мы не стонали, и ни у кого не опухали мозги. Да и время было не очень сытое, и заплат на одежде никто не стыдился. Зато сейчас крики о перегрузке с удовольствием подхватили сами ученики, и при каждом удобном случае спекулируют умственной усталостью, оправдывая безделье.
- Может, на бедных детей обрушивается слишком большой поток информации?
Это отчасти верно, но преувеличивать значение этого фактора я бы не стал. Ну, во-первых, это не информация, а информационный мусор, который в голове не задерживается и не должен мешать усвоению полезных сведений. Тем более, что на уроках, лекциях, семинарах эти мусорные баки закрыты. Беда в том, что отношение к полезной информации такое же, как и к мусорной - в одно ухо влетело - в другое вылетело. Просеивание речного песка с целью сохранения крупинок золота не происходит. «Золотодобыча» в обучении происходит в процессе выработки навыков. Но я опять забегаю вперед.
Что из себя представляет обладатель аттестата зрелости через месяц после окончания школы? Будем честны. Читает вслух, запинаясь, пишет с ошибками, складно изложить мысль не может, считает в уме до ста, таблицу умножения - только до десяти (и то не всегда). Плюс бесполезный информационный шум в голове. Не верите? Хотите, чтобы у вас волосы встали дыбом? Возьмите наугад двадцать зачисленных в рядовой инженерный вуз абитуриентов и попросите их написать три формулы: длины окружности, площади круга и объема шара. Потом поговорим.
В телепрограмме «Такси» случайные пассажиры отвечают на общеобразовательные вопросы.
Вопрос: закончите пословицу: «Назвался груздем - полезай . . . ».
Молодая женщина испытывает затруднение. Ведущий пытается ей помочь.
- Вы знаете, что такое груздь?
- Э –э-э. . .
- Ну, хотя бы с чем он ассоциируется?
- Груздь. . . гвоздь. . .
Вопрос: «На каком полуострове находятся страны Испания и Португалия?»
Две девицы лет девятнадцати долго совещаются и называют единственный полуостров, видимо, случайно застрявший в их памяти:
- На Кольском. . .
Вопрос: железный колчедан - это минерал или гиря? Отвечает элегантно одетая молодая женщина:
- Гиря. . .
В жар не бросает? Некоторые отказываются участвовать в игре, понимая, что с их интеллектуальным багажом светиться на всю страну явно не стоит.
Справедливости ради замечу, в последнее время подобные «шедевры», к счастью, убрали из эфира. Надолго ли?
А вы что думаете?
Комментариев нет:
Отправить комментарий